Не смотря на то, что на рассказ давался месяц, только три участника осилили дорогу.
Ниже я выкладываю их работы. Проводить голосование между участниками особо смысла не вижу, но если есть желание, можем провести.
Отзывы можно оставить здесь.
Спасибо тем, кто нашел в себе силы написать мне, что отказывается от участия. Судя по соотношению тех, кто отписался и кто промолчал (а некоторые не в первый раз уже промолчали), это было не легко.
Змеиный источник
читать дальшеНаш вездеход остановился на краю маленькой деревни. Я обмахивался
шляпой, пытаясь хоть как-то охладиться. Рубаха намертво приклеилась к
телу, а шею противно щекотали стекавшие с головы горячие капли пота.
Положение усугублял тот факт, что остатки воды из захваченной с собой
двухлитровой бутылки мы выпили еще рано утром.
Мой гид Сэм вот уже добрых четверть часа пытался договориться о чем-то с высоким, тощим как
щепка стариком масаи в драной красной тоге. Вокруг них с воплями прыгали
дети. Больше никого не было видно. Устав ждать, я выбрался из
машины, захватил с собой пустую бутылку, и, шатаясь, побрел к ним. Сэм
тут же повернулся и зашагал мне навстречу, издалека крича, что нам
придется разворачиваться. Старик с очень недовольным видом ковылял за
ним, видимо, желая удостовериться в том, что мы уберемся восвояси.
С холма открывался вид на выжженную солнцем равнину. Везде в поле
видимости была лишь растрескавшаяся на невыносимой жаре поверхность
земли, а у линии горизонта плавящийся воздух рисовал удивительные миражи
– то море, то водопады, то сплошную стену дождя, которого эти места
явно не видели как минимум лет десять.
Обводя взглядом унылый пейзаж,я вдруг заметил внизу, у самого подножия холма, странное сооружение –
что-то длинное, белоснежно-белое, напоминавшее высокую ограду,
окруженную островками зеленой травы. Подойдя ближе к спуску, я увидел,
что зелень широкой полосой поднимается по склону и доходит почти до
самого верха. На склоне, в благодатной тени, паслись немногочисленные
козы.
- Сэм, что это? – я указал на заинтересовавший меня объект пальцем. Подошедший вместе с гидом старик тут же ударил меня по руке.
- Не надо показывать, - попросил Сэм, хотя это было ясно и без объяснений, - Это плохое место, нам туда не надо.
- Поэтому нас не пропускают? – догадался я, - Может, старик хотя бы
расскажет, что это? Смотреть здесь совершенно нечего, да и ехать дальше я
не вижу смысла. Мы расплавимся вместе с машиной… И я бы попросил воды.
- Вода здесь плохая, они сами ее не пьют, только поят скот. Я уже
спросил, - ответил Сэм, - Но можно попросить молока. Не бесплатно,
конечно. Попробуй со стариком поговорить, я переведу. Меня он, по-моему,
считает бесноватым.
- Нас мучает жажда, - сказал я старику, улыбаясь и красноречиво потрясая пустой тарой, - У вас можно купить молоко?
Сэм перевел мою просьбу. Старый масаи долго пристально смотрел на меня,
беззвучно шевеля губами, потом обернулся и махнул кому-то рукой. Подошел
мальчишка с деревянной плошкой в руках, и нам с Сэмом досталось по паре
глотков козьего молока. У себя дома, в Торонто, я ни за что не
согласился бы пить подобную гадость – молоко было вонючее, маслянистое, с
плавающими в нем мухами. На жаре оно даже покрылось пенками. Но жажда
была сильнее любой брезгливости, и я с жадностью утолил ее.
Деньги старик брать отказался, но попросил взамен нашу бутылку. Получив ее, он
был настолько доволен, что я осмелился, все-таки, расспросить его о
странном заборе внизу.
Мой вопрос вызвал у него вспышку негодования,но после недолгого разговора на повышенных тонах с Сэмом (сутью которого
были, как я понял, заверения в том, что после рассказа мы немедленно
уедем) он согласился поведать местную легенду, которую я ниже приведу
практически дословно.
***
Смысл жизни масаи – его скот. Мы не выращиваем злаков, не собираем мед, не охотимся на животных саванны.
Только молоко, кровь, и изредка мясо домашнего скота употребляются в
пищу. Поэтому когда наступает засуха или истощаются пастбища, в деревню
приходит беда. Голодные животные перестают давать молоко, люди тоже
начинают голодать и страдать от жажды, и приходит время искать новое
место.
Много лет назад деревня стояла в самом центре саванны, на
равнине, где подземная река в нескольких местах просачивалась сквозь
землю, наполняя водой глубокие ямы. И у животных, и у людей был водопой,
а вокруг всегда росли зеленые травы. Но однажды вода иссякла. Пришла
зимняя засуха, горячие ветры пронеслись по равнине, выдергивая с корнями
остатки травы и оголяя ветви кустарников.
В деревне был колдун по имени Нкери. С началом засухи его жена заболела и умерла от лихорадки,
так что он остался вдвоем с маленьким сыном, которого звали Кебо. О нем
шла слава, что он на самом деле является сыном бога Энгая, потому что
все животные слушались его по одному слову, и даже дикие звери никогда
не причиняли ему вреда.
Но люди были недовольны тем, что Нкери не
может задобрить духов саванны и вызвать долгожданный дождь. Однажды его
даже поколотили, но и это не помогло. И вот настал день, когда пала
последняя корова, а коз было уже нечем кормить. Тогда Нкери, поняв, что
ему грозит изгнание, решился на хитрость. Он рассказал старейшине и
другим людям, что его сыну приснилось место, где можно будет остаться
навсегда. Подземная река там не иссякает круглый год, и свежая трава для
скота есть даже зимой. Чтобы подкрепить свои слова, он выдумал, что в
этом месте есть охра. А масаи, особенно воины, очень любят раскрашивать
ею свои волосы и тела.
Старейшина не поверил колдуну, но двое его
братьев, Нубак и Мабонга, давно мечтавшие о первенстве, решили рискнуть и
отправиться вместе с Нкери и Кебо на поиски нового места. Они
подговорили еще троих воинов, собрали свои нехитрые пожитки, взяли жен,
детей, и двинулись в путь. Стадо же пошло следом, потому что с ними был
Кебо.
Нкери говорил, что идти до нового места всего три дня и три
ночи, но они шли вдвое больше, проходя страшные места, где трещины в
сухой земле были шириной с ладонь, и выжженные поля, по которым бродили
гиены, подбирая гниющие трупы павших животных. Кое-где встречались им и
хорошие места, где была трава, хоть и сухая, и были хорошие ямы с водой,
но все эти места были заняты другими деревнями. Им позволяли лишь
напиться и напоить скот, а потом прогоняли.
Наконец, на десятый день
пути, когда Нубак и Мабонга уже поняли, что колдун обманул их, чтобы не
быть изгнанным в одиночестве, хотели убить его и ни с чем возвратиться в
родную деревню, они увидели впереди каменистый холм с пологой вершиной.
Одна его сторона почти всегда была в тени, и на ней пышно росли трава и
кустарники. Оказалось, что почти у самой вершины холма подземная река
выходит наружу и, переполняя небольшую яму, стекает вниз, постоянно
питая землю влагой. Но в воде было так много охры, что ее невозможно
было пить, и она годилась только на водопой для скота.
Так
получилось, что Нкери, выдумавшему историю про сон Кебо, улыбнулась
удача, но воины все равно были разгневаны на него, и не разрешили
поставить хижину рядом со своими, на вершине холма. Нкери пришлось
спуститься в долину, где до полудня солнце раскаляло камни добела, а
ночью было так холодно, что у него зуб на зуб не попадал. Он лежал там
без сна ночь за ночью, а вокруг бродили дикие звери, которых всегда
много на открытой местности.
И все же ему опять повезло. Осматривая место, где он собирался ставить хижину, Нкери нашел заросшую кустарником
дыру в камнях, откуда веяло влагой. Она была совсем небольшой, так что
взрослый воин спуститься вниз не смог бы. Кебо забрался туда, и, через
некоторое время, поднял кожаный бурдючок с водой, которая оказалась
чистой и превосходной на вкус. Так Нкери получил хорошее пастбище для
своих коз и лучшую воду. Чтобы дикие звери не нападали на скот, он
вкопал в землю сухие колючие ветви акаций, а сверху переплел их еще
зелеными ветвями и завалил корой. Ограда получилась длинная, высокая и
широкая вверху. Такая у нас называется краалем.
Когда Нубак и Мабонга узнали про источник, они послали своих сыновей к Нкери за чистой водой.
Тот не держал на них зла и охотно делился, но братья день ото дня все
больше завидовали ему. Наконец они с сыновьями, взяв большие бурдюки,
спустились вниз и сказали колдуну, что теперь сами будут поднимать себе
воду. Сын Нубака, старшего из братьев, полез в яму, но тут же выскочил
обратно, крича от страха. Оказалось, что яма кишит ядовитыми змеями, и
они пропускают за водой только Кебо.
В тот день братья ушли ни с чем, и затаили злобу пуще прежней. Они долго думали, как получить в свое
распоряжение источник и место, которое занял и обустроил Нкери, и
решили, что если убьют Кебо и дадут напиться его крови своим сыновьям,
волшебная сила мальчика перейдет к ним, и тогда змеи дадут им набрать
хорошей воды.
Они подстерегли его, когда, разморенный солнцем,
мальчик задремал на выпасе. Мабонга держал его, а Нубак зажал ему рот
одной рукой, а второй перерезал горло. Потом они дали крови стечь в
миску и выбросили еще дышавшего Кебо подальше от крааля.
Вечером
Нкери принялся искать сына, но никак не мог его дозваться. Также он
обнаружил пропажу всего своего скота. Ему пришлось подняться почти до
самой вершины холма прежде, чем он увидел, что козы сгрудились в
странном месте, где ничего не росло. Там он и нашел своего Кебо.
Нкери сразу понял, что случилось. Хотя он был воином, как Нубак и Мабонга, он
знал, что в одиночку у него не получится отомстить им. Дождавшись
темноты, он воззвал к духам и провел долгий и трудный обряд, вселив тень
Кебо в белого льва. После этого он собрал свои вещи и навсегда ушел из
этих мест. Больше о нем ничего не известно.
А братья в ту же ночь напоили кровью Кебо своих сыновей, и на утро опять пришли к источнику с
бурдюками. Сын Нубака спустился в яму, обвязавшись веревкой. Вскоре
братья вытянули первую воду и очень обрадовались, но вдруг мальчик
жалобно закричал и принялся дергать веревку. Когда его вытащили наверх,
он уже не дышал. Кожа его стала серого цвета, и вся была в змеиных
укусах. Стало ясно, что кровь Кебо не поможет добывать хорошую воду, и
его убийство было напрасным. Пока они стояли вокруг источника, со всех
сторон стали подходить дикие звери. Сын Мабонги так испугался, что бегом
бежал в деревню, а когда добрался до хижины, сделался немым. Все люди
тряслись от страха несколько дней, видя, как гиены и леопарды ходят
кругами у подножия холма. Но страшнее всех зверей был огромный белый
лев, который бродил вдоль крааля Нкери. Каждую луну он бесшумно
пробирался в деревню и уносил кого-нибудь из детей. Проклятый сын
Мабонги был первым из тех, кого он сожрал. Остались от него только
рассыпавшиеся по камням бусы.
Так путь за крааль и хорошая вода стали недоступны для жителей деревни. Но жизнь здесь все равно оказалась
возможной, хоть и трудной. Так что, Нкери, хоть и не мог вызвать дождь,
был настоящим колдуном. Потому что все придуманное им оказалось правдой.
С тех пор минуло много зим. Мы уже не знаем, что такое дождь, потому что
родившиеся здесь ни разу его не видели. И сколько бы детей не появлялось
на свет в деревне, нас всегда было не больше двадцати. Под солнцем и
ветром крааль Нкери стал белее снега на вершине Килиманджаро. Много раз
мы пытались уйти, чтобы найти новое место, но тень Кебо преследовала
нас, заставляя поворачивать назад. И мы будем расплачиваться за его
убийство до тех пор, пока все не умрем.
***
Выслушав старика, я был настолько непочтителен, что решился на комментарии.
- В сверхъестественное не верю, - сказал я, придав своему голосу
соответствующей моменту твердости и значимости, - Да даже если бы и
верил, я ни за что не поверю в существование дикого белого льва. Они не
водятся в природе, это научный факт…
Похоже, мой тон старому масаи переводить не было необходимости. Он презрительно цокнул языком и,
наклонившись, поднял с земли увесистый черный камень. Я уж было решил,
что им-то он и проломит мне череп, но старик вновь заговорил.
- Он спрашивает, какого цвета камень, - перевел Сэм.
- Черный, - ответил я. Старик занес над ним вторую руку.
- А теперь? Ты можешь сказать, какого он был цвета?
Я опешил. Как же так? Ведь это совсем простые вопросы, а какой-то дикий
старик со своей дикой логикой обскакал меня, уважаемого человека с
университетским образованием.
- Сейчас, пока ты держишь это в голове, он просит тебя вновь взглянуть на крааль, - сказал Сэм.
И, поворачивая голову, я уже знал, что увижу там, в струящемся
послеполуденном мареве: нечто белое на белом, неестественно огромное и
одновременно с этим неестественно живое, рыскало, разворачивалось и било
призрачным хвостом.
Там, где кончается туман
читать дальше
Городу Nску
посвящается
посвящается
«А теперь приятная новость для всех без исключения жителей европейского региона. Объединённая Европейская Комиссия совместно с ведущими научно-производственными компаниями мира официально объявили о выпуске принципиально нового Магнитно-Инфракрасного Навигатора. Новое навигационное устройство отличается не только высокой скоростью и точность работы, но и позволяет определить местонахождение объекта абсолютно любого происхождения, в том числе биологического, в радиусе 100 метров при 100% влажности. Кроме того, новый навигатор прост в управлении и выполнен в форме компактного прочного браслета, что позволит пользоваться им даже школьникам. Разработчики надеются, что новое устройство позволит жителям Европы впервые за последние три года возобновить активный образ жизни! Больше вам не придётся полагаться на свою интуицию!
…Новый Споромор – высокоэффективное противоплесневое и противогрбковое средство в форме спрея! Чистит и дезинфицирует ваш дом!»
---
Светлана пришла к началу рабочего дня. Девушка успела посидеть в кожаном кресле возле кабинета главврача, полистать гостевую книгу, и восхититься зимним садом. Минут через пятнадцать из дверей соседней группы вышла та, кого она ожидала.
- Ко мне? По какому вопросу?
-Да. Добрый день, Светлана Ивановна. Я учусь… на четвёртом курсе пединститута. Вот, хочу к вам…
- Волонтёром?
- Нет, я на практику. И работать потом.
- Работать? У нас? Вас как зовут-то?
-Светлана. Станиславовна.
- Ага, тёзка значит. Так вот, Светлана Станиславовна, вас, должно быть, неверно информировали. Вы знаете, что у нас воспитатель на группе получает минималку? А она, между прочим, с одиннадцатого года не менялась. Как было 6700, так и осталось. И работа непростая. У нас есть и инвалиды, и с гепатитом дети, и ВИЧ…
- Знаю.
- Вы, похоже, из Центра? Как же ездить будете каждый день в нашу тьму-таракань? Ведь два часа на электричке. А у нас, видите, рабочий день начинается с вечера предыдущего…
- У меня здесь бабушка. Я привыкла к дороге.
- Светлана, извините, вам сколько лет? Двадцать? Двадцать один? Ну, допустим, я вас сейчас оформлю, допустим, начнёте работать. А через полгодика – любовь, декрет и нет Вас. А у нас ведь не оранжерея, не питомник. Даже звери, даже растения к хозяевам привыкают, к рукам, значит. А у нас дети. Привыкнут, привяжутся. Они воспитателей своих, знаете, мамами зовут. Их один раз уже предали. Их обманывать нельзя.
- Знаю. Я насовсем к вам. Светлана Ивановна, вас слова мои и обещания сейчас всё равно не убедят… у меня вот, из управления…
Светлана протянула главврачу бланк направления на ученическую практику. «Ишь ты, с документом пришла, значит… а этим в департаменте и дела нет, что они с каждым новым человеком одну проблему решают, а две новых создают! » Светлана Ивановна почувствовала было поднимающуюся волну раздражения, но не нашла в себе сил рассердиться по-настоящему. Да и к чему?
- Хорошо. Пока на шестую группу помощником воспитателя. Спецодежда у кастелянши, на первом этаже левое крыло. После обеда зайдёшь ко мне за приказом. Ступай… подожди.
Светлана Ивановна сама проводила Свету до шестой группы, на дверях которой под номерком висела табличка с лучистым колобком и ярко-оранжевыми буквами: «Солнышко».
- День добрый! Раиса Сергеевна, вот вам новая помощница, Светлана. Всё у Вас в порядке? Ксюша больше не температурила? Ну, Бог в помощь!
---
«Это Ксюша песни поёт, кудряшка наша голубоглазая… Ей нездоровится третий день, настроения нет. А характер - ух! Чуть что не по ней – в крик. Она может и жива ещё только благодаря своему характеру. Мамашке её пятнадцать лет было, родила недоношенную. Только выходили – хирургия, весь живот перекроили и заново сшили. Из больницы к нам привезли – слёзы! – ручки, ножки как макаронинки. Да ей и сейчас уже полтора, а она ещё вставать и не пытается. Но уже окрепла, она и ползком быстрее всех поспевает… Им надо быть упрямыми, иначе нельзя. Упрямством да терпением глядишь – возьмут своё. Вот была у нас Женечка. Не в Ксюшу красотой, но крепенькая такая, плотненькая. Та всё больше молчала, поджав губки, тоже – с характером. Спокойная, смышлёная. Такую бы быстро забрали - а надежды никакой, гепатит С сразу подтвердился, и по ПЦР, и по клинике. И вдруг появился отец её. Ага, родной, как две капли... Он женат, а Женьку с другой нагулял… ну, понятное дело, ребёнок ей не нужен был… Так отец на неё поглядел, экспертизу на отцовство заказал и забрал!...»
---
Светлана меняла мокрые простыни, взбивала подушки, расставляя их пирамидками. Помогала высаживать малышей, потом выносила горшки. Помогала кормить, потом мыла посуду. Потом – полы, пыль, игрушки. И с детьми поиграть успевала – с кем машинку покатать, с кем песенку спеть.
Однажды Светлана Ивановна зашла в группу переговорить с воспитательницей. Заглянула в спальню - Света укачивала на руках Вадима. Когда помощница вышла из спальни, Раиса Сергеевна заметила ей:
- Вы бы, Света, не приучали их к рукам. Лучше колыбельную спойте, сказку расскажите, отвлеките.
-Как же? Так ведь детям нужна ласка! У нас на педагогике…
-У вас на педагогике была теория. Наука об идеальных детях. А здесь жизнь. Идеальные дети без родителей не живут, понимаешь? Ты их приучишь к ласке, к жалости, а кто их потом будет жалеть?
Вечером того дня главврач встретила Светлану в коридоре и, улыбаясь одними глазами, строго сказала:
- Светлана, вы Раису Сергеевну слушайте. Она с большим опытом педагог. На таких всё держится. А на руки… всё-таки берите ребятишек. Понемножку. Иногда. Пусть они знают, что так тоже бывает.
---
«Таких, как Вадимка, больше всего. Био - или алкоголичка, или наркоманка. А ведь умненький, шустрый….ну, неврология, конечно. А как иначе, если они уже рождаются – с абстиненцией? Старший брат у бабки под опекой, а от него отказ. Вычеркнули. Забыли. Алисочке, считай, повезло. К ней бабушка приходит. Гуляет, гостинцы приносит, когда раз в неделю, когда пару раз… Говорит, мать из заключения вышла, да уж полгода как, досрочно из-за ребёнка отпустили. Может, одумается, заберёт девчонку. А может… и оставит. Так растёт, растёт, а статуса нет. Её бы может давно уже в хорошую семью взяли. Вот и испанцы приезжали, про неё спрашивали. Хотя они мальчика больше хотели. Алёшку смотрели, и Сашу…»
---
В дни, когда быстро управлялась и если туман был пореже, Светлана брала двух-трёх из ребятишек на прогулку. Дети и в прежние времена, до туманов, гуляли редко, только в тёплую погоду – зимних вещичек, особенно обуви, на всех не хватало. А теперь и летом их почти не выводили из группы: детские площадки склизкие от постоянной сырости, да и не видно в шаге ничего. Двухэтажное здание Дома Ребёнка со всех сторон было окружено панельными многоэтажками, но они тонули в пелене тумана. Туман глушил звуки, и легко можно было представить, что Дом Ребёнка – это одинокий остров, или даже планета в далёкой огромной туманности.
Светлана двоих сажала в коляску, а одного, кто покрепче, водила за руку. Особенно везло Алёше – он был выше и сильнее всех. В группе он шалил, бегал и скакал от переизбытка энергии, а гулял, не отходя от Светланы ни на шаг, усердно толкая коляску.
- Ты чего, Алёша, нос повесил? Давай привяжем грузовик на верёвочку – будешь катить?
- Неть. Не надо.
- Ну, давай камешки в кузов собирать, принеси камешек, вот, на углу песочницы…
- Неть. Ты принеси.
Оказалось, Алёша боится. Не бабы Яги и не разбойников, не упасть и не удариться, а боялся он неизвестности, боялся собственного страха, боялся, что нужно будет приложить сил больше, чем он привык, чем он может. Алёша боится тумана. В шаге, где он видел предметы, где мог держаться за коляску или за Светлану – был знакомый мир. А что там, дальше? Там что-то есть, даже если и не кусается, но оно чужое, а поэтому надёжнее туда не соваться. «Не вижу…» - говорил Алёша, когда не мог или не хотел что-то делать. Дёргал шнурок на ботинке, даже не пытаясь его завязать: «не вижу».
В пятницу отмечали Алёшино трёхлетие. Раиса Сергеевна принесла большую плюшку с повидлом и три глянцевых зелёных яблока. В плюшку воткнули свечки, яблоки порезали четвертинками – вот и праздничное угощение. Пели «Пусть бегут неуклюжи…», потом «Каравай» водили. Расшалившихся малышей сложно было уложить спать, и тогда Светлана громко, чтоб все услышали, предложила:
- Алёша, а у меня для тебя тоже есть подарок – сказка. Хочешь сказку? Давай-ка, быстренько ложись. И Алиса, и Вадимка… ложитесь скорее. Слушайте.
Давно-давно, когда тумана ещё не было, жили-были два волшебника: Тонкий и Толстый. Тонкий был злой, а Толстый - добрый. Толстый больше всего на свете любил смех и улыбки, он варил из них компот и делал цукаты, и поэтому был пухлый и румяный. А Тонкий предпочитал чай из слёз закусывать сушёными страхами. Слёз и страхов было мало, потому Тонкий и был худой и сморщенный. Тонкий думал-думал как бы ему потолстеть - и придумал. Придумал дождь. Дождь шёл не переставая много-много дней, и детям в городе стало грустно, потому что их не пускали гулять. Но Толстый пришёл детям на помощь: он придумал резиновые сапоги и разноцветные зонтики и подарил их каждому ребёнку, чтобы он мог гулять в дождик.
Тонкий не сдавался. Он опять думал-думал, и придумал ветер. Ветер, правда, разогнал дождевые тучи, зато он поднял такие клубы песка, что дети не могли играть на площадках. И мелками рисовать не могли, потому что ветер уносил мелки. И мячики тоже летели мимо ворот. И воланчики мимо ракеток. Дети опять расстроились. Но Толстый не унывал. Он подарил детям воздушных змеев и бумажные самолётики. Ребята раскрасили их разноцветными красками и стали запускать по ветру.
Тогда Тонкий придумал самую большую пакость. Он придумал туман. Туман залепил все окна, закрыл солнце. Всё на улице стало серым, сырым и скользким. И резиновые сапоги не спасали от этой сырости. И зонтики. У бумажных змеев отсырели хвосты, а с самолётиков потекла краска. И опять стало всем очень грустно. Только Толстый волшебник не знал отчаяния. Он собрал все свои магические умения, поймал много-много солнечных лучиков и смастерил из них фонарики для детей. И дети опять могли гулять в тумане. А далеко-далеко на краю тумана добрый Толстый Волшебник зажёг самый большой и самый прекрасный фонарь – радугу…
---
«Это фотографии прежней группы. У Маши были три кровные старшие сестры. С матерью живут. Мать возрастная, от Машки отказалась. Нечем кормить, говорит. А Машку через полгода забрали, отец - японец, дипломат, мать русская, две дочки старшие. Теперь уже у Машки и брат младший есть. Вот что скажешь-то о биоматери? Сама лучшую жизнь дочке устроила… А Вера три дня ползала по подъезду, грязная, оборванная, у соседей питалась, если кто не гнал, хуже собаки шелудивой. У матери с сожителем в квартире гора бутылок и матрац на полу. И голые стены…. А нет худа без добра, забрали её, теперь с братцем двойняшки. Ну, Ромка вообще подзадержался тут у нас, такой красавец, почти не отстаёт. И не скажешь, что мать пять лет на героине сидела… а гепатит – это ничего, таких теперь лечат…»
---
К приезду волонтёров никакой специальной подготовки не проводили: детей красивее не одевали, старые игрушки на видное место не выставляли. Уж как есть – так есть. В это раз приехали четверо взрослых: Лена - координатор, двое новеньких и Анна с Тёмой. Тёма очень вырос за три года, окреп, свою прежнюю группу, он, конечно, не помнил, хотя и приезжал с мамой в гости уже не в первый раз. Анна рассказывала, что припадки его стали со временем тяжелее и эписиндром в карте заменили уже на эпилепсию, но в предшколу они идут в этом году как все. Новенькие волонтёрши недолго стеснялись, взяли ребятишек гулять. Светлана Ивановна отметила пор себя, что эти, пожалуй, скоро придут с документами.
С Леной беседовали долго, пригласили в кабинет логопеда, а потом и Светлану – как молодого специалиста, составляли список методических пособий, литературы, канцелярских принадлежностей, программного обеспечения. Потом раскрывали подарки. Особенно кстати пришлись новые навигационные браслеты – их волонтёры привезли по числу старшего персонала Дома Ребёнка. Свету попросили предать навигатор Раисе Сергеевне.
- Раиса Сергеевна, вот вам новый прибор, волонтёры привезли. Надеваете на руку, включаете индикатор и больше на столбы не натыкаетесь и встречных прохожих чуете издали. Хоть до края света можно дойти!
- Ишь… до чего дошёл прогресс… не отсыреет техника-то? Ладно, разберёмся после, у нас тут авария, опять сильфон потёк в туалете и у Алисы температура поднялась...
В общем, денёк этот выдался беспокойный: волонтёры уехали только под вечер, слесарь разворотил полтуалета, раковину снял вовсе, обещал завтра принести нужное колено. Алису отправили в лазарет, и медсестра обнаружила у неё под волосами первые капельки ветрянки… Светлана ни разу не присела за весь день, а к ужину… в группе не досчитались Алёши.
Перевернули помещение вверх дном – искали в шкафчиках, под кроватями, даже под большим манежем. Потом в соседних группах, в зимнем саду, в подсобных помещениях. Через полчаса позвонили уже ушедшей Светлане Ивановне. Она была удивлена, но не более того: «Алёшка исчез? Нда… ну, Света, вы ищите пока, он не сквозь землю же повалился. В милицию и в опеку я сама позвоню, да. Да не плачь, успокойся, подумай…»
Спокойствие главврача передалось и Свете. Она вернулась из холла в группу и стала прокручивать воспоминания о сегодняшнем дне в обратную сторону, стараясь вспомнить, когда она видела Алёшу. Обед, тихий час, беседа с волонтёрами, браслет…
-Раиса Сергеевна, а где Ваш навигатор?
- Света, ну до железки ли теперь… да на столе, где положила, там и лежит.
Браслет нигде не обнаружился. Светлана бросилась на улицу. У неё не было навигатора, и не было дара видеть сквозь пелену тумана, да ещё и в сумерках, и не было чутья ищейки. Но она очень скоро нашла тихонько подвывающего мальчика. Алёша сидел в кустах, под самой калиткой, и сжимал в руках навигатор Раисы Сергеевны.
- Я хотел пойти туда, где нет тумана. Там радуга, да? Ведь с этим можно до края света дойти. Ты говорила. А ворота - закрыыытыыыы…
---
«Руслан теперь живёт в собственной вилле на берегу моря, в Италии где-то. А вообще, национальных редко берут, особенно наши. А зря, они талантливые, есть в них какая-то сила, энергия. Была у нас Гуля – цыганочка, глаза – угли, волосы чёрные, жёсткие… Она теперь Ульяна, Уля, недавно в гости приходила: в садике поёт, в хоре поёт, в студии танцует, фигруным катанием занимается. Это она-то, которая до двух лет не ходила почти, представь! А Арик стал Арсением, его отец в шахматы учит, на соревнования возит, третий разряд уже. Их ведь только чуть-чуть подтолкнуть надо, приласкать, поверить, увидеть и они пойдут… полетят…»
---
Светлана подглядывала из-за гардины: внизу, под самыми окнами, в тумане, медленно двигались две фигуры. Сегодня Алёшка гулял не с ней, а, может быть, со своей мамой. Когда они вернулись, ещё некоторое время сидели в раздевалке – гостья тихо, чуть сбивчиво рассказывала ему о своём доме где-то далеко, о своей кошке, даже фотографию показывала. Женщина носила очки, их приходилось часто протирать на улице от измороси, а теперь в тепле они запотели. Алёшка спросил:
-Это тё?
- Это очки.
- А затем?
- Очки нужны, чтобы лучше видеть, Алёша. Тебя я хорошо вижу, а вот ту картинку на стене – не очень.
- А меня видишь?!
- Я тебя увидела с другого края света… во сне. Не всё можно увидеть глазами, даже в самых хороших очках.
Алёшка запрыгал на обеих ногах и, забыв попрощаться, убежал в группу. Гостья собралась уходить, но в дверях её остановила Светлана.
- Подождите, пожалуйста. Я хочу вам сказать… если вы за Алёшкой… он вообще очень славный мальчик, он хороший… да вы видели… Вы ему подарите знаете что? Фонарик. А если с радужным фильтром найдёте – то просто чудесно будет. Он давно мечтает.
Месяца через два Светлана пришла к главврачу подписывать преддипломку. Светлана Ивановна дала ей конверт, пришедший из Алтайского края, в котором к небольшому письмецу прилагалась фотография и детский рисунок. Со снимка смотрел какой-то посветлевший, повзрослевший Алёшка. В руках он сжимал огромный полевой фонарь. А за его спиной в яркое синее небо уходили пёстрые горные склоны. То ли от радости за Алёшку, то ли от неожиданной яркости пейзажа, на глаза Свете навернулись слёзы. Светлана Ивановна рассматривала рисунок – широкие диагональные полосы чистых акварельных цветов:
- Красота какая, гляди! Радуга.
Света улыбнулась:
- Там нет тумана.
Шесть дней Эдмонда Холи
читать дальше
Вестник Атлантиса снова с вами! Анонимный источник в Администрации Церкви сообщил нашему корреспонденту об окончательном согласовании запуска социальной программы «Рождаемость - 6». Основным изменением станет двойное увеличение субсидий на каждого ребенка в семье начиная с третьего. Дети – наше спасение! Плодитесь и размножайтесь!
Тэги: новости, рождаемость, церковь, инсайдер, демография, админстрация
Эд мрачно нахохлился на кухонной табуретке, помешивая чайной ложкой утренний кофе и бездумно уперев взгляд в молочно кофейный водоворот. Утренний осенний свет еле пробивался сквозь серые облака, а это значило, что звезд сегодня ночью будет не видно, и Эда ждет очередной бессмысленный день в Римском университете с идиотами-студентами.
Мэри появилась из ванной как всегда незаметно:
- Дорогой, угадай, какая у меня новость?,- Эд почувствовал, как со спины его обняли нежные руки жены, и обреченно пробурчал:
- Какая неделя?
-Вообще-то пятая! - в голосе Мэри звучала почти неподдельная обида.- и вовсе незачем так бурчать! Слышал же, опять поднимают субсидии, с этой новой программой мы сможем позволить себе домик у моря!
Эд аккуратно снял с себя руки Мэри и, повернувшись на табурете, обнял горячее от недавнего душа женское тело. Если прижиматься вот так, не открывая глаз, то можно не видеть обвисших грудей и широкого таза, не замечать растяжек на талии и проблемных зубов. Восемь перенесенных родов немилосердно обходятся с женским телом, несмотря на достижения медицины. И что толку в домике у моря, если там нет ни твоих детей, ни прекрасной девушки, которую Эд любил восемь лет назад под полным звезд средиземноморским небом. Теперь у него остались только звезды. Эдмонд привычно отогнал навязчивую мысль о разводе и через силу ответил:
- Может, ты и права. Пожить на побережье - действительно неплохая мысль. Как там, кстати, дети? Мне что-то давно не писали.
- Ну, ты же знаешь,- мгновенно переключилась Мэри, - старой доброй почте они сейчас предпочитают видеочаты.
Эд уныло вздохнул – видеочаты с биологическими родителями в Церковных школах были запрещены до Погрешности.
- Кстати, дорогой, не забудь сходить на исповедь на днях, продолжала щебетать Мэри, - а то твой исподник совсем пожелтел. Исповедальный браслет на правой руке Эда действительно светил желтой полоской, напоминая о необходимости посетить учетный центр Церкви.
- Обязательно, дорогая. - ответил Эд.
* * *
Верую, ибо разумно!
Плакат - растяжка. Социальная реклама.
Тэги: слоган, церковь, рекламная компания, вера
- Таким образом, материализм, как и гелиоцентричная система мира, является курьезом, тупиковой ветвью Философии Церкви. Он навсегда остался в прошлом, как пример отсутствия инстинкта самосохранения у радикально настроенной группы молодых теоретиков. Не говоря уже о том, что эта теория не выдержала эксперементальной проверки, ее постулаты относительно морали просто неприемлемы для современного, культурного человека.
- Эдмонд с улыбкой оглядел испуганно притихших студентов и следившие за каждым его движением интеллектуальные камеры. Большая часть юнцов достигла Погрешности совсем недавно и вовсю зеленела выставленными напоказ исподниками. Жаль, что куда большую часть студентов он видеть не мог – после прокладки Церковью каналов связи последнего поколения все больше учащихся подключались к лекциям удаленно.
Однако, - продолжил Эдмонд сухим лекционным тоном, - мировая наука должна быть благодарна этим юным безумцам за существенный прогресс в исследованиях феномена Праведности. Как известно, некоторые редкие люди достигая критического уровня греха, тем не менее, не подвергаются божественной Каре. Это и было практически доказано группкой наших материалистов. Если точнее – одним из них, по имени Исаак Ньютон. Совершив смертный грех убийства, он, тем не менее не получил удара божественной молнии. Впрочем, Кара его все же настигла, но только через год, спустя еще три убийства и два изнасилования. Сейчас церковные теоретики сходятся на мнении, что уровень греха как каждого отдельного человека, так и коллектива все же может быть снижен, но не существует четко выявленного набора действий, ведущего к его этому. Да и проверять эти теории на себе, сами понимаете, добровольцев не много.
Звонок прозвенел точно после последних слов, и Эдмонд мрачно поздравил себя с великолепным чувством времени. Все же, пять лет преподавания что-то, да значат.
Курить в Университете было официально запрещено, поэтому преподаватели для совершения мелкого греха курения запирались в лаборантской. Веселый араб Омар, профессор кафедры физики и коллега Эдмонда уже вовсю дымил, стряхивая пепел в горшок с полузасохшими кактусами:
- Ну и как тебе этот новый набор? – пробубнил он, не вынимая сигареты изо рта.
- Так себе, - поморщился в ответ Эдмонд. - Каждый следующий выпуск глупей предыдущего. Людей-то все больше, а учителей не хватает на всех.
- Да уж, - согласился Омар. – совсем думать разучились. Нам, помнится, на первой лекции профессор Лейбниц предложил обосновать невозможность полетов в мировом эфире, так этим я даже заикаться боюсь про такое. Сидят в своих виртуальных мирах, развивают фрагментарное мышление.
- Однако, Ньютон вывел формулы для перемещения в эфире, заметил Эдмонд. - правда, ему пришлось отказаться от геоцентричной модели:
- Ох, не говори. Все-таки, даже редкая птица не может пролететь за твердью небесной, - не совсем удачно процитировал литературного классика Омар, и весело ухмыльнулся. - помнится, старик Лейбниц чуть не на потолок лез, прочтя ту публикацию. Никак не мог смириться, что такой подающий надежды юноша тратил свой ум на анализ сферических коней в вакууме.
Омар вдруг сморгнул, и улыбка его увяла:
- Эдмонд, прости, но ты давно был на исповеди?
Эд бросил быстрый взгляд на свой исподник и нахмурился: желтая полоса сменилась нежно розовой, сообщая, что владелец браслета не исповедывался больше недели.
Ох, вы правы, коллега Хайям, обязательно схожу, - пробормотал Эдмонд, виновато заталкивая исподник под рукав рубашки. К счастью, вовремя прозвеневший звонок на пару избавил его от неприятных объяснений.
* * *
И всегда с вами – Вестник Атлантиса!
Экстренное сообщение от карологического департамента Церкви:коллективный рейтинг греха городов Хиросима и Нагасаки повышен до критического уровня. Ождаются небесные кары силой до десяти баллов. Проводится экстренная эвакуация жителей с принудительной исповедью.
По распоряжению Администрации Церкви персонал станций слежения и персонала контрольных центров Церкви передислоцирован на Атлантис для психологической реабилитации.
Руководитель карологического департамента, Энрико Ферми, в связи с последней информацией перевел Часы Судного Дня на без трех минут двенадцать.
Тэги:конец света, хиросима, нагасаки, кара, часы судного дня, эвакуация, коллективный рейтинг греха
Эдмонд поднялся по лестнице на последний этаж и тихо вошел в комнату. Несколько секунд темноту мансарды освещала только алая полоса исповедального браслета.
- Свет! – прошептал Эдмонд, подавив укол совести. Конечно, давно уже пора сходить на исповедь, но то, что Эд обнаружил, гораздо важней. Более того, грозит перевернуть основы церковной философии. Объект, случайно замеченный им среди звезд, и торжественно наречнный «Хвостатой» за странный хвост из неясного вещества, не желал укладываться ни в какие теории строения Земной системы.
В последние месяцы Хвостатая стала для Эдмонда настоящей страстью, небесным вызовом.
Домашний мозг неторопливо разжег развешанные на полотке лампы. Два года назад, в тайне от жены, Эд купил эту комнатушку на окраине Рима, оборудовал крышу раздвижными шторками и собственноручно собрал телескоп. Большой Дик, как Эд его ласково называл про себя, был подключен к моноблоку домашнего мозга, мирно приткнувшегося в углу, и наблюдал за небом даже в отсутствие хозяина, самостоятельно раскрывая шторки при наступлении ночи. Астрономия уже несколько десятков лет была уделом сумасшедших любителей, так что найти нужные линзы оказалось совсем непросто, в основном пришлось безжалостно разбирать списаную оптику больших морских экранопланов. Кое-какие детали Эду сделали по дружбе в Университетской лаборатории. Приходилось, конечно, врать Мэри про бесконечные методические пособия, календарные планы и прочие горы электронной работы, обременяющей преподавателя, зато у Эда была возможность раз в неделю-две проводить время в своей мансарде, занимаясь исследованиями небесной бездны. Только здесь к нему возвращалось утерянное чувство радостного восторга, посетившее его восемь лет назад, когда он только начал встречаться со своей будущей женой.
Мозг между тем радостно пискнул и сообщил мягким баритоном:
- Хозяин, расчет модели завершен. Визуализировать?
- Да, конечно. – Эдмонд замер в предвкушении. Свет ламп слегка притух и по комнате медленно закружились шары планет, окруженные звездами: прекрасный голубой шар Земли в самом центре, вокруг него шарики поменьше - Венера, Марс, Солнце.
Хозяин, - в голосе мозга слышалось беспокойство, - предложенная модель содержит неустранимые дефекты. Наблюдаемое движение объекта «Хвостатая» не укладывается в теорию взаимодействий.
На голограмму наложилась фактическая алая и расчетная зеленая траектории «Хвостатой».
Эдмонд в задумчивости уселся на пол у стены и почесал макушку. Внезапно безумная мысль, не иначе как навеяная недавними лекциями, пришла ему в голову:
- Убери модель. Наложи наблюдения на гелиоцентрическую модель Ньютона.Визуализируй.
Голограмма, моргнув, сменилась. Теперь в центре комнаты очутился огненный гигант, вокруг застыли шарики планет.Быстрая звезда моргала красной точкой у самой стены.
-Добавь развертку по времени с шагом месяц в секунду.- попросил Эдмонд.
Планеты пришли в движение, точка медленно поползла через всю систему, оставляя за собой замечательно непрерывную зеленую линию. Несколько секунд спустя Хвостатая совместилась с маленьким бело-голубым шариком. Эдмонд недоуменно воззрился на точку столкновения, с запозданием сообразив, что голубой шарик – Земля. Дата столкновения отстояла от сегодняшнего дня на четыре месяца.Казалось, в голове Эда кто-то перемешал кубики окружающей реальности и сложил в новую совершенную картину.
- О боже, - прошептал Эд - она же взорвется!
- Команда не распознана, хозяин.- невозмутимо сообщил мозг.
Эд только отмахнулся. Схватив электронную доску, он со всей возможной скоростью набирал письмо давнему сетевому другу, Джону, такому же фанатику от астрономии. Эдмонд никогда не встречался с ним, только общался по почте, но за годы совместного обсуждения проблем так подружился, что воспринимал как старого приятеля.Скинув дамп базы данных и попросив проверить существующие выкладки, Эд откинулся спиной на стену, попросил мозг вывести текущую картинку неба с Хвостатой, и принялся ждать.
Профессор Вольтер, теперь, через пять лет после полной оцифровки книг, можете ли вы подвести итоги этого беспрецедентного мероприятия?
Да, конечно. Несомненно, это был огромный шаг для популяризации мирового литературного наследия. Теперь с церковных серверов Атлантиса можно получить любое когда-либо выходившее издание, причем практически мгновенно. С другой стороны, сопровождавшее оцифровку полное уничтожение оригинальных изданий все же кажется мне несколько необдуманным.
Тэги: интервью, франсуа вольтер, книги, сожжение, оцифровка, церковь, серверы, атлантис
Семейный пикник на эко-ферме стремительно превращался в маленький филиал ада, полный невыносимой скуки. Мэри задумчиво разглядывала огурец, явно готовясь в очередной раз продемонстрировать оригинальность мышления:
- Если бы я была Богом и хотела уничтожить всех людей,- медленно произнесла она, я бы наслала какую-нибудь эпидемию на продукты. Как ты думаешь, человечество сможет спастись?
Раньше Эдмонд как последний дурачок велся на эти приступы интеллектуальности, пока случайно не обнаружил, что темы научно-популярного канала «Исповедь науки» поразительным образом кореллируют с приступами Мэри.
- Вряд ли, - Эду пока еще удавалось сдерживать нараставшее раздражение. – Богу нравятся фейерверки и огненная стихия. Скорее всего случится какой-нибудь глобальный разлом тектонических плит. Или Солнце упадет на Землю.
- Но, дорогой! Все же когда-то бывает в первый раз! Давай, кстати, выберемся на следующей неделе на Сицилию? А то живем в Риме, а там не были никогда!
- Ты же знаешь, у меня много работы, - раздражение Эдмонда медленно превращалось в совершенно неожиданный для него гнев, алыми волнами накрывавший твердь рассудка. Вместо того чтобы вести с этой клушей бессмысленные беседы – он мог бы изучать Хвостатую.И времени оставалось все меньше.
- Я не могу её бросить! – после долгой паузы, проговорил он очень ровным тоном.
- А я хочу, чтобы ты бросил! – капризным голосом протянула М эри. – Кроме того, у нас же будет ребенок! Мне теперь все можно!
Очередная волная гнева поднялась и не пожелала отхлынуть. Какой-то небольшой частью, ледяным островком спокойствия Эдмонд фиксировал все свои действия, но поделать ничего не мог.
Из горла его вырвался первобытный рык, заставивший Мэри испуганно отшатнуться. А, впрочем, и не Мэри вовсе. Место юной, красивой девушки незаметно занял уродливый гоблин.
- Я! Тебя! Ненавижу! – прокричал он прямо в расширенные глаза, в слегка обрюзгшее лицо, в кривые зубы Мэри.
- Убирайся из моей жизни! Вон! – в горле Эдмонда все еще клокотало, переливалось гневное рычание.
Он с трудом разжал рефлекторно стиснутые кулаки, развернулся на пятках и, размахивая руками, зашагал в сторону станции монорельса. Светящаяся полоска браслета на его запястье превратилась в сгущающихся сумерках в алую дугу.
* * *
Отдых на природе, что может быть приятней! Отдыхайте на естественных фермах! Приобщитесь к духу предков, посадите дерево, окунитесь в романтику ночного выгула лошадей.
Миллионы людей сами вырастили себе еду. Не завидуйте им! Присоединяйтесь!
Тэги:реклама, церковь,эко-фермы, романтика, отдых, программа
Наконец-то дома! Теперь можно не таиться, никому не врать. Быть там, где ты действительно нужен.
- Свет! – громко потребовал Эдмонд. Пока мозг разжигал лампы Эд тихо и с облегчением выдохнул.
И тут же во свистом вновь втянул в себя воздух.
Его ждали. Человек средних лет в деловом костюме, присевший на корточках над одной из электронных досок и двое детей, застыших в разных углах комнаты. Мальчику и девочке было лет по двенадцать, но совершенно одинаковый у обоих взгляд дружелюбных акул заставил Эдмонда покрыться холодным потом, а твердь под его ногами – покачнуться.
- Эдмонд Холи? – медленно произнес человек в костюме.
- Да, это я, - чуть запнувшись, ответил Эдмонд. Взгляд его еще раз скользнул по детям, замершим в расслабленных позах. Неужели - правда? – пронеслась мысль. На детей до возраста Погрешности правило небесных Кар не распространялось, так что истории о специально воспитанных детях-убийцах частенько становились сюжетом для остросюжетных боевиков. По-настоящему в это, конечно, никто не верил.
Меня зовут Томас. Томас Торк, - не поднимаясь, произнес костюм. – Служба церковной безопасности.
И продолжил, словно повторяя давно заученный текст:
- Да, это правда. Эти дети – обученные убийцы. Нет, не советую. А – кричать, Б – бежать, В – вредить себе каким либо способом. Будете вести себя хорошо – сильно облегчите жизнь и нам и себе. Настоящим я уполномочен передать вам приглашение в центр Атлантис от господина Администратора Церкви. Экраноплан ждет нас на пристани. Поездка займет два часа. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Цены на жилье в центре Атлантиса стремительно повышаются. Островная специфика строительства, переезд высшей церковной администрации и главных церковных дата-центров, равно как и постоянная эмиграция ведущих специалистов во всех областях науки заставляет цены на недвижимость расти все ускоряющимися темпами. Наша компания рекомендует недвижимость в Атлантисе в качестве уникального вложения вашего капитала, сочетающего удивительно низкий риск с высочайшей доходностью.
Аналитический обзор рынка недвижимости компанией «Ной и сыновья»
Тэги: атлантис, недвижимость, аналитика, миграция, капитал, инвестиции, церковь, ной и сыновья
Эдмонд несмело переступил порог кабинета на последнем этаже небоскреба Церкви в Атлантисе и на секунду зажмурился. Матовая белизна полукруглых стены овального помещения впитывала рвущиеся в панорамное окно лучи садящегося в теплое море солнца и, казалось, светилась сама по себе. Буйство света нарушала лишь застывшая перед окном фигура человека, одетого во все черное.
- Здравствуй, Эдмонд, - произнес человек, оборачиваясь. – рад тебя видеть в реальной жизни.
Эдмонд непонимающе взглянул на Администратора.Темные глаза, под резкими надбровными дугами, бородка клинышком и усы с пробивающейся сединой, высокий лоб. Кожа, выделяющаяся особенной белизной на фоне черной одежды. Надо проводить все время в закрытом помещении, чтобы не получить ни капли Атлантического загара.
- Простите, господин Администратор, но разве мы встречались?
- Конечно, и не раз. Как ты знаешь, у Администратора церкви нет имени, но это не значит, что его никогда не было. Моё имя – Джон. Джон Ди. Мы вместе увлекаемся астрономией.
Эдмонд нервно сглотнул:
- Но, господин Администратор...
- Пожалуйста, зови меня – Джон. Ты спросишь почему астрономия? Потому что это мое хобби. Не будь его, я бы свихнулся на этой работе.
Еще ты спросишь, почему ты здесь? Отчасти из-за тех выкладок, которые ты прислал мне несколько дней назад. Однако,основная цель – иная, и она очень важна для меня, Эдмонд. Каждый человек в нашем мире регулярно проходит таинство исповеди. И только Администратору церкви не перед кем отчитываться, да и зачем, если можно самому ввести свои грехи в модель. Но кроме статистического учета грешности для формирования индексов греха у исповеди есть и еще один положительный эффект – людям становится легче на душе. Эдмонд Холи, мой старый и единственный друг, я прошу тебя об оказании милости исповеди для меня, Администратора Церкви.
- Гос... Джон, - прошептал все еще пораженный Эдмонд. – бога ради, да что угодно.
- Эдмонд, пойми, назад пути уже не будет.
- Я понимаю, Джон, - в голосе Эдмонда прозвучала решительность, удивившая его самого.
- Чтож..., - Администратор сделал пару шагов навстречу к Эдмонду, - скажи, Эдмонд, что такое, по твоему, Бог?
- Непознаваемое существо, - без запинки ответил Эдмонд, - нематериальный принцип, определяющий механизм небесных кар при достижении критического уровня греха отдельно взятым человеком или коллективом людей при условии, что коллектив может быть описан графом с числом компонент сильной связности, определяемым формулой ибн Сины.
- Прекрасное академическое определение, замечательно показывающее опасность сильной связности для человечества в целом, однако описывает лишь функцию Бога. Есть другое, куда более древнее. Бог, - мой дорогой Эдмонд, – всего лишь Слово. Представь себе, лучшим философам церкви потребовалось 50 лет, чтобы доказать, что Бог – просто информация. Куда дешевле было бы лишний раз перечитать Библию.
А теперь я открою тебе еще одну церковную тайну, Эдмонд. Наш мир совершенно точно и довольно давно обречен. Если бы аналитики церкви не подделывали отчеты - Часы Судного Дня уже показывали бы полчаса после полудня. Мы все еще живы только за счет феномена Праведности. Представь себе, праведников оказалось довольно много. Впрочем, и они заканчиваются. По последним расчетам, у нас остается около трех месяцев, и Церковь не знала только способ. Теперь, с твоим открытием - мы знаем и его.
Эдмонд почувствовал, как противно засосало под ложечкой:
- Неужели это конец, Джон?
- Должен тебя обрадовать, Эд, мы еще покоптим небо. Хотя единственный выход, который у нас есть, может показаться хуже встречи с Хвостатой. Ты знаешь, Церковь предвидела конец света еще лет семьдесят назад. Видит Бог, чего мы только не перепробовали. Сгоняли грешников в резервации, проповедовали отказ от грехов, перемешивали население по всему миру. Стимуляция рождаемости, кстати, пока что дала самые лучшие результаты. Был даже проект постройки эфирных станций и колонизации планет, но ресурсов и времени не хватило.Чтобы не тратить мозги ученых - пришлось практически загнать астрономию в подполье.
- Джон, - тихо прервал Администратора Эдмонд, - но какой же все-таки выход?
- А, вот тут, Эд, мы подходим к самому интересному. – голос Администратора сделался вдруг до неприличия будничным. – видишь ли, я собираюсь убить Бога.
В голове Эдмонда промелькнула мысль о душевном здоровье Джона Ди.
Нет, нет, - поспешно продолжил Администратор, - не считай меня сумасшедшим. Все наши действия определяются теорией инфомрационной сущности божества, а некоторые частные случаи удалось доказать. Оценка вероятности успеха – процентов восемьдесят, куда больше, чем у любого другого варианта.
- Но как ты собираешься это сделать?, - Эдмонд неожиданно почувствовал, как страх и смятение сменяются охотничьим азартом исследователя.
- О, Бога можно убить, но для этого нужно сделать его вещественным. И для этого у нас есть Сеть, Эдмонд. Никогда не думал, почему она так называется? Всемирная паутина каналов связи. Сотни тысяч экзобайт. Терабиты в секунду. Мы достигнем совокупного объема данных в миллион экзобайт примерно через месяц.По расчетам - именно столько необходимо, чтобы Бог воплотился в Сети в достаточной степени. А потом... потом я нажму на кнопку и синхронно уничтожу все центральные серверы церкви.Абсолютно все. Вероятно, я сразу же умру, мой личный уровень греха мгновенно скакнет до заоблачных величин. Можно было бы попросить сделать это ребенка до Погрешности, но капитан должен погибать вместе с кораблем.
- Но, Джон, что же будет с нами? С Человечеством? Цивилизация рухнет! Погибнут миллионы.Неужели не было...
- Подумай сам, Эдмонд. Это не такая уж большая цена за выживание. Всего лишь риски, статистика.. Оценка и выбор меньшего зла – то, в чем церковь основательно поднаторела за последние века.
- А как же книги? Знания?
- Нам пришлось уничтожить большую часть независимых носителей информации, мой друг. К сожалению, они вносили слишком большую погрешность в Воплощение.
Миру... придется начинать заново, хоть и не с нуля. Все уже проработано.На обломках человечества мы создадим новые культуры, перепишем историю. Два-три поколения, и наше настоящее останется только в смутных сказках. Основная модель уже выбрана. Мы создадим множество религий, тысячи культур-соперников, придадим им импульс, толчок к освоению эфира вместо развития сетей и связей. Прежде чем они создадут нового Бога, нужно сделать их неуязвимыми для него.
Кстати, об эфире.Мы немного поменяли название твоего детища в книгах будущего мира, ты ведь не против? Назвали её – кометой. Комета Эдмонда Холи. Мне кажется – звучит!
Теперь ты учтешь мои грехи, Эдмонд Холи?
И почил в день седьмой от всех дел.
Исх 20, 11
Эдмонд шел домой. Не в мансарду, а в свою прежнюю квартиру. По всему миру Церковь неожиданно отпустила детей из церковных школ на внеплановые каникулы к родителям. Шумиха поднялась страшная, но источники в Церкви по-прежнему объясняли это необходимостью срочного перепрофилирования учителей. Эдмонд договорился с Мэри, что на время визита детей они притворятся, будто ничего не случилось, и все вместе выедут на месяц на дальнюю эко-ферму.
- Притворяться, похоже, придется до конца жизни, - подумал он и ощутил неожиданный укол радости, - совсем небольшая цена за то, что Хвостатая останется цела.